К 210-летию со дня рождения Н.В. Гоголя в библиотеке Алтайского краевого Российско-Немецкого Дома подготовлена книжно-иллюстративная выставка «Фантасмагория жизни», представляющая ретроспекцию магического реализма в мировой литературе.
Словари определяют магический реализм как художественный метод, в котором магические элементы включены в реалистическую картину мира. При этом в первую очередь вспоминаются имена великих латиноамериканских писателей ХХ века М.А. Астуриаса, Г.Г. Маркеса, Х.Л. Борхеса и др., и наивно-причудливый мир индейского фольклора. Действительно, если литературное произведение наполнено чем-то волшебным, необъяснимым и смутно архаическим, явно противопоставляющим первобытное сознание цивилизованному европейскому разуму, то, скорее всего, мы имеем дело с наиболее популярным латиноамериканским направлением, так называемым «вторым рождением магического реализма».
Состоялось оно ровно в середине ХХ века. В 1949 году почти одновременно вышли две знаковые книги: «Маисовые люди» гватемальца Мигеля Анхеля Астуриаса и «Царство земное» кубинца Алехо Карпентьера. С этого момента началось триумфальное шествие «нового латиноамериканского романа», которое связывали даже с возрождением латиноамериканской культуры, проводя параллели с древними цивилизациями ацтеков и майя. Пик популярности этого направления пришелся на 1950-1970-е годы, но отзвуки его слышны до сих пор. Колумбиец Габриэль Гарсия Маркес, аргентинцы Хорхе Луис Борхес, Адольфо Бьой Касарес и Хулио Кортасар, мексиканцы Хуан Рульфо и Карлос Фуэнтес, бразилец Жоржи Амаду, перуанец Марио Варгас Льоса и ряд других латиноамериканских имен известны во всем мире.
Латиноамериканский магический реализм – это не просто рассказ о странноватой реальности, альтернативной или параллельной нашей. Это вопрос мировоззрения, в основе которого лежат мифы и легенды ацтеков, майя, инков, чибча – народов, чьи культуры были уничтожены конкистой. Именно попытка идентифицировать себя с предками, взглянуть на мир глазами индейцев с учетом их верований и представлений, а также восприятия себя как части мироздания, придает реальности сакральный характер, делает мир непознаваемым, волшебным, опасным и прекрасным одновременно.
Достигается этот эффект с помощью нескольких характерных приемов, например: временной сдвиг, меняющий местами прошлое и будущее; использование разнообразных символов, легенд и снов, которые в архаичном сознании героев сплетаются с реалиями жизни; и главное – создание особого мира, чьи тайны объясняются лишь новыми загадками. И тогда обыденная жизнь, как в эпоху рождения мифов и легенд, воспринимается как нечто волшебное, всегда готовое обернуться чудесными обстоятельствами, а магическая реальность превращается в повседневность.
Латиноамериканский магический реализм оказался столь ярким и мощным явлением мировой культуры, что заполнил собою все понятие магического реализма, так что теперь, без индейской мифологии и архаичного взгляда на мир с обязательным внутренним противопоставлением чуждой культуре, у него нет четкого определения. Европейский магический реализм находится где-то между притчей и фантастикой, и граница между ними размыта. Таковы, например, «Паломничество в страну Востока» Германа Гессе (Германия) и «Хазарский словарь» Милорада Павича (Сербия).
Особняком стоит магический реализм в литературе Японии, чья культура пронизана философией и утонченным эстетизмом. Несмотря на значительную своеобычность (а может быть, благодаря ей) японская литература остается притягательной для человека европейской культуры, и имена ведущих ее представителей хорошо известны читающей публике. Самые известные из них – Кобо Абэ, Кендзабуро Оэ, Харуки Мураками – с полным правом могут быть отнесены к магическому реализму.
Русской традиции, прежде всего из-за ее христианской принадлежности, магический реализм с его надеждами на поиски рая на земле глубоко чужд. В отношении русской литературы принято говорить о бесовщине, которая в художественных текстах становится катализатором для возникновения иной реальности. Поэтому к магическим реалистам причисляют Ф.М. Достоевского («Бесы»), Н.В. Гоголя («Нос»), Ф.К. Сологуба («Мелкий бес»), М.А. Булгакова («Мастер и Маргарита»). Однако в русской литературе речь идет не столько о магическом реализме, сколько об органической связи реализма с мистической составляющей и русской философией.
Сейчас почти все исследователи называют Гоголя основоположником нереалистической линии в русской прозе, которая развивалась параллельно с пушкинской реалистической традицией. Сам Гоголь вряд ли согласился бы с таким антагонизмом, рассматривая ткань русской литературы как единое живое полотно, созданное переплетением творчества многих писателей. В статье «Несколько слов о Пушкине» он описывал подход, которых с полным соответствием можно приложить и к нему самому: «Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было между прочим совершенная истина». Стремление найти внутренний свет и смысл в обыкновенном и есть то благодатное начало, из которого развились и магический реализм, и психология «маленького человека», наполнившие творчество многих писателей XIX, XX и XXI веков. «Все мы вышли из «Шинели» Гоголя», писал Ф.М. Достоевский. В 2019 году мы отмечаем две юбилейные даты, имеющие краеугольное значение для русской литературы: 220 лет со дня рождения А.С. Пушкина и 210 лет со дня рождения Н.В. Гоголя. 210-летию со дня рождения великого русского писателя (родился Н.В. Гоголь 20 марта /1 апреля/ 1809 г.) посвящена книжно-иллюстративная выставка, на которой представлены лучшие мировые шедевры магического реализма.
Классик латиноамериканской литературы, лауреата Нобелевской премии Г.Г. Маркеса, который, говоря об истоках этого направления, заявил, что весь «наш латиноамериканский магический реализм» вышел из Гоголя. Маркес – единственный из «иностранцев» сумел стать культовым писателем обеих Америк и двух сверхдержав, а строчки его романа «Сто лет одиночества» стали культурным кодом поколения. По словам писателя Владимира Орлова, это был «магический или магнетический реализм»: «Можно сказать, фэнтези, а можно, как Гоголь завещал, соединить фантазию с дрязгом жизни». Не случайно в название известной песни попало название повести Маркеса «Полковнику никто не пишет» - это тоже тот самый код, по которому узнают друг друга читатели эпохи застоя. Писатель Ольга Славникова, чье творчество также относят к магическому реализму, объяснила, почему новый латиноамериканский роман так органично лег на сознание советской интеллигенции: «Поздняя советская жизнь не была вполне реальной. Это была сказка, страшная, грустная, но сказка. Она во многом состояла из нашего воображения».
Тогда же в повседневность наших людей вошло понятие «кафкианства» и горькая шутка «Мы рождены, чтоб Кафку сделать былью»: слишком много точек соответствия виделось между этой повседневностью и беспощадной иронией Кафки над унылым и больным миром его героев. Франц Кафка – еще одна величина мирового масштаба, немецкоязычный писатель родом из Праги. Кафка ничего не узнал о всемирном признании своего творчества, так как большинство его работ были опубликованы посмертно.
В немецкоязычной литературе ХХ века магический реализм представлен произведениями таких писателей, как Густав Майринк, Герман Гессе, Элиас Канетти, Гюнтер Грасс. Их перу принадлежат глубокие и изящные шедевры, входящие ныне в основной багаж каждого образованного человека.
Если же говорить об истоках магического реализма в литературе, уместно вспомнить, что в XIX веке подобные произведения именовались «в жанре Гофмана». Именно с публикации в 1814 году новеллы Э.Т.А. Гофмана «Золотой горшок» в литературоведении и принято отсчитывать дату рождения магического реализма. Немецкий романтик надеялся привнести глубину в трактовку обыденной жизни путем использования элементов «феерического» и «чудесного». Новеллы Э.Т.А. Гофмана представлены на выставке в оригинале, на немецком языке, и в переводе на русский, также как и произведения Г. Гессе, Ф. Кафки и Г. Грасса.
Фантасмагория жизни, так ярко цветущая в литературе магического реализма, расширяет сознание, настраивает «оптику души» и учит тому, что мир объемнее и глубже, чем кажется.
